Иеромонах Дорофей (Баранов): «Не надо бояться искушений, они для нас горькое, но полезное лекарство. Иеромонах Дорофей (Баранов): Некомфортная вера, или Постимся, потому что надо
Весь аскетический опыт христианской жизни говорит о том, что в духовной жизни не может быть мелочей, и это в равной степени относится как внешнему виду христианина, так и к его поведению на людях.
Об этом на страницах официального епархиального сайта Саратовской митрополии «Православие и современность» заявил настоятель храма Преображения Господня поселка Соколовый Саратовского района иеромонах Дорофей (Баранов), отвечая на распространённый «женский вопрос» о ношении короткой юбки или штанов.
«После прочтения пособия «В помощь кающемуся», со списком грехов, у меня возникло недоумение. Женщине надлежит каяться в ношении короткой юбки. То есть, по сути, в том, что некто соблазнился, глядя на юбку прохожей, и виноватой считается прохожая. Предлагается взять на себя ответственность, признать вину и просить прощения за чьи-то страсти. Почему Церковь не учит мужчин контролировать свои инстинкты и рефлексы? После прочтения данной книжицы я лично не нашла в себе искреннего раскаяния, увы. Ввиду чего не иду на исповедь», – задала свой вопрос одна из читательниц портала.
«В таком случае, вам очень нужно поискать раскаяния в собственном сердце, без опоры на книжку «В помощь кающемуся», – начал свой ответ отец Дорофей. – Нехорошо оставлять себя без исповеди из-за одного лишь смущения от не самой обязательной для христианина литературы. Возможно, некоторые сформулированные там грехи не трогают Вас, кажутся чужими и сердце никак не откликается покаянием, а, наоборот, Вы приходите в раздражение от того, что Вас как бы понуждают каяться в том, чего Вы не пережили и не ощущаете как грех.
А если говорить по существу вопроса, то немного странно, что Вы пропустили очень известную христианам евангельские строки: «Горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18, 7). Этими словами Господа должно исчерпаться выраженное Вами недоумение. Соблазн всегда остается таковым, даже если мы не разделяем общепринятых взглядов на конкретное его выражение. Думаю, никто не будет спорить, что неприкрытое одеждой женское тело – источник соблазна. Над этим можно смеяться, можно сколько угодно говорить о том, что это мужчинам нужно бороться со своей похотью, что современная жизнь диктует другие правила и прочее, и прочее, – все это не имеет отношения к простому факту – существует культурное табу на чрезмерное обнажение женского тела.
Речь здесь не идет о чьей-либо вине. А всего лишь о том, чтобы не пренебрегать опытом всей бывшей до нас человеческой цивилизации, которая нас определенным образом одела, и научила выстраивать с противоположным полом определенные отношения. Для христианской цивилизации, к которой мы с вами принадлежим, отношение к противоположному полу – это не столько система табу, сколько правила безопасной духовной жизни. Нам не победить ни свою греховную природу, ни природу другого человека (например, нами соблазняющегося), если будем игнорировать накопленный аскетический христианский опыт. Христиане просто обязаны явить миру пример предельно точного исполнения этих правил. Опять же скажем, можно над этим потешаться, можно говорить о том, что и без платка, и в штанах женщина может быть первоклассной христианкой. Но это не так. И как это часто бывает в христианстве, само исполнение этих правил христианской жизни вскоре сообщит исполнителю об их необходимости и важности».
Гастрономические ограничения как способ узнать себя и угодить Богу
Продолжаем беседы со священнослужителями о том, как правильно провести Великий пост. Почему только телесный пост может открыть ворота в духовный мир человека? Как определить для себя меру воздержания? Допустимо ли радоваться в великопостное время, и откуда эта радость берется? На эти вопросы отвечает иеромонах Дорофей (Баранов).
Мера рассуждения
Отец Дорофей, кто должен определять меру поста? Может ли человек решить это самостоятельно или необходимо советоваться со священником?
Мера и качество поста зависят от многих причин, и для каждого человека на разных этапах его жизни они будут индивидуальны. Когда я впервые в жизни, еще не приходя в храм, почему-то решил провести Великий пост, то употреблял исключительно макароны с кабачковой икрой и даже не задумывался о том, строго это или нестрого, поэтому у юного будет одна мера, у человека среднего возраста - другая, поскольку добавляются разные болячки. Для пожилых людей пост вообще минимален. Каждый должен прежде всего решить: для чего он постится? Просто хочет испытать себя? Или он желает прожить этот этап вместе с Церковью? Тогда стоит подойти к священнику, испросить благословения на пост. А священник, глядя на возраст, пол человека, при трехминутном разговоре выяснит, какой пост будет наиболее полезен, и даст конкретные рекомендации.
Если человек не в состоянии полностью отказаться от пищи в первые дни Великого поста, считается ли это грехом?
Современному человеку, живущему в миру, полное воздержание от пищи противопоказано. Даже не столько по причинам медицинского характера, сколько по духовным. Дело в том, что, когда человек начинает поститься, у него высвобождаются духовные силы. Духовный мир имеет два полюса - положительный и отрицательный, и неизвестно, к какому из них человек приклонится: к положительному, к Богу, или к отрицательному, к духам злобы, поэтому часто бывает, что человек, взяв на себя чрезмерный себя подвиг, получает обратный эффект. Вместо душевного мира, любви, простоты, христианской возвышенности духа он становится резким, раздражительным, грубым, злобным. Такое состояние - признак неправильной духовной жизни. Особенно часто отрицательные перемены в человеке постящемся происходят, если он забывает о духовной стороне поста: домашней молитве, посещении богослужений, исповеди, причащении. Такого человека можно сравнить с солдатом на войне, который выскочил безоружным из окопа и тут же был убит.
Отказаться от глянца
А как быть тем, кому по состоянию здоровья или в силу возраста поститься нельзя? Получается, такой важный этап жизни христианина проходит мимо?
Церковный устав освобождает болящих и беременных от телесного поста, поскольку их тело и так утруждается необычным состоянием, но они могут вести душевный пост. Ограничивать доступ излишней информации: не включать телевизор, компьютер с целью развлечения, не читать светских журналов и книг. В общем, отказаться от того, без чего, как нам кажется, мы вообще жить не можем! А на самом деле, если мы хотя бы частично удалим это из повседневности, наша жизнь качественно изменится.
- И что происходит с человеком, который оказался в информационном вакууме?
У него обнаруживаются сначала душевные запросы, а потом и духовные.
Простой пример: съев на ужин килограмм пельменей, не станешь читать Достоевского, скорее завалишься на диван с глянцевым журналом. А вот человек, который проведет недельку на кашах, вдруг обнаружит, что у него в душе происходит что-то необычное, и он захочет понять, что именно. Тогда человек открывает Достоевского, проникается жалостью к героям, а потом и к самому себе. А правильная жалость к себе, то есть ощущение, что упускаешь что-то важное в жизни, - это путь к следующему этапу, духовному. И тогда он ставит Достоевского на полочку и берет Евангелие. И утоляет уже духовный голод. Совершенно очевидно, что прийти в состояние духовного голода через телевизор невозможно, поэтому чуткие к себе люди давно уже этого зверя дома не держат.
Место удовольствия
Если суть поста не в отрицании определенных типов пищи, а в созидании души, то почему все же без воздержания в пище этого состояния достичь невозможно?
Мы состоим из тела, души и духа, поэтому, когда идет воздействие на тело, оно отражается на душевной, а затем и на духовной природе человека, то есть заставить работать духовную часть человеческой природы можно, только как-то утеснив телесную. Не нужно обольщаться, что можно прожить жизнь предельно комфортно и в то же время стать нравственным человеком. Опыт страдания, даже минимального, необходим человеку, как прививки необходимы, чтобы не умереть от тяжелых инфекционных болезней.
Смущает такой момент: гурманство, чревоугодие считаются грехом, но дело в том, что во время поста вкусовые рецепторы обостряются настолько, что обычная каша на воде кажется невероятно вкусной, и получается, что невозможно принимать пищу и не получать от нее удовольствие.
А христианство не запрещает человеку удовольствия. Все просто: ешь, но не объедайся, пей, но не напивайся. Наше тело создано Богом с определенной целью: чтобы уже здесь, на земле, хотя бы в одной триллионной мы могли вкусить той радости, которую Бог приготовил нам в вечности. Считайте, что такие сильные ощущения - это награда за то, что поститесь. Но необходимо соблюдать осторожность. Человек должен быть готов к тому, что любое удовольствие будет пытаться им овладеть, то есть занять первое место. Первое место должно быть за Богом, поскольку Он - Творец. Если удовольствие в человеке занимает первое место, оно разрушает его природу, поэтому очень быстро вместо чувства радости и благодарности человек испытывает разочарование. Мы живем в мире иерархическом, а правильно выстроенная иерархия - основа безопасности жизни. Если во главе Бог, то и все остальное на своих местах. Если место Бога занимают еда, деньги, другой человек, искусство, вещи, удовольствия - это нарушение фундаментального закона мироздания, которое приводит к разрушению человека как его части.
Не в оливках дело!
-
Однажды во время Великого поста в магазине я оказалась в очереди за
священником, который покупал оливки. В голове возникла мысль: «Значит,
оливки можно?». Мне сразу стало стыдно за то, что я словно заглянула в
чужую тарелку. А еще грустно, потому что обнаружила, что пост так и
рассматриваю в категории «можно или нельзя». Как избавиться от этого
восприятия?
По мере приобретения христианского мировоззрения перед человеком открываются все более прекрасные картины духовной жизни и все более проявляется несоответствие своего внутреннего мира той красоте, которую хочет дать нам Бог. И вот, когда ты видишь свой маленький, такой убогий, серенький, внутренний мир, ты приходишь в такое состояние, когда в принципе ничего, кроме собственной нищеты духовной, не волнует. Не смотришь по сторонам, не замечаешь мнимых или реальных грехов других людей, потому что приходит четкое понимание: это я погибаю, а не они! Поэтому можно только пожелать испытать это состояние, чтобы не смущаться в магазине.
Считается, что пост надо проводить в покаянии. В этот период люди более часто ходят на службы, исповедуются, начинают видеть свои грехи более четко, но при этом покаянное состояние души почему-то сопровождается радостным.
Так и должно быть. Покаяние - это узнавание истинного себя, оно сопровождается очень сложными переживаниями. Одновременно могут быть грусть, даже отчаяние, ужас от того, что мы в себе разглядели, и в то же время радость, что познали, чем можно заполнить эту раскрывшуюся бездну. А заполнить ее может только Бог. Это горестно-радостное состояние больше ни при каких обстоятельствах нельзя испытать, кроме как находясь в христианском покаянии. Оно является одновременно и наградой, и наказанием. Я вспоминаю свою первую исповедь. Покаялся в юношеских грехах, даже всплакнул, а батюшка, прочитав надо мной разрешительную молитву, сказал: «Ну, теперь домой как на крыльях полетишь». Эта художественная формулировка меня тогда сильно удивила. Но я вышел из храма - и полетел на крыльях! Можно так летать только, когда слышишь ответ от Бога. Ты протягиваешь руку в незнакомый духовный мир и... вдруг чувствуешь рукопожатие. Это ни с чем не сравнимое чувство ставит человека на такую высоту радости, с какой не сравнится ничто земное, поэтому ощущение радости во время поста - очень хорошее чувство, но только в том случае, если его источником являются предыдущие скорбь и покаяние.
Газета «Саратовская панорама» № 10 (938)
С апостольских времен дни Страстной седмицы были в глубоком почтении у христиан. Они проводили их в строжайшем воздержании и усердной молитве. По свидетельству святителя Иоанна Златоуста, первые христиане в Страстную седмицу усугубляли обыкновенные подвиги поста. Они, подражая Господу, старались быть добрыми и снисходительными к немощам своих ближних и больше творить дела милосердия. Христиане первых веков считали неприличным не только осуждать кого-либо, но и прекращали в эти дни все тяжбы, суды, наказания и даже освобождали на это время от цепей узников в темницах, виновных не в уголовных преступлениях.
(щёлкните по изображению для открытия его увеличенной копии )
В эти святые дни не совершаются ни память святых, ни поминовение усопших, ни молебные пения. Поскольку, как бы участвуя в страданиях Спасителя, сообразуясь смерти Его (Флп. 3, 10), церковное богослужение принимает характер печали и сокрушения — «сострастия» страданиям Христовым.
По величию и важности совершавшихся событий каждый день этой седмицы именуется великим. Церковные службы представляют все события последних дней Спасителя совершающимися пред нами, и мы проходим мысленно всю величественно трогательную и назидательную историю страданий Христовых. Святая Церковь призывает нас в эту неделю оставить все суетное и мирское и последовать за нашим Спасителем.
Храм попеременно представляет собой то Сионскую горницу и Гефсиманию, то Голгофу. Богослужения Страстной седмицы отличаются возвышенными, вдохновенными песнопениями и целым рядом глубоко знаменательных обрядов, которые совершаются только в эту неделю. Поэтому, кто постоянно пребывает в эти дни на богослужении в храме, тот видимо идет за Господом, грядущим на страдания.
Каждому дню седмицы усвоено особое воспоминание, выражаемое в песнопениях и евангельских чтениях утрени и литургии. Понедельник, вторник и среда Страстной седмицы посвящены воспоминанию последних бесед Спасителя с учениками и народом.
Первые три дня
В историческом смысле последняя неделя земной жизни Спасителя начинается со входа Господня в Иерусалим. Жители Иерусалима встречали Христа с криками «осанна Сыну Давидову» — победителю смерти, воскресившему четверодневного Лазаря,— они не подозревали еще о том, что уже составился заговор — «лютый совет беззаконных» — об убийстве Того, Кто сейчас для них является ожидаемым земным царем. И, наверное, некоторые из тех, кто кричал «осанна», всего через пять дней будут также громко повторять вслед за озлобленными первосвященниками — «распни».
Спаситель провидел ужасные последствия такого отступления для родного Ему иудейского народа, и Его сердце так сильно исполнилось скорбью, что Он не мог сдержать слез. Посреди всеобщей радости и ликования вокруг Его шествия, Христос, увидев город Иерусалим… плакал о нем (Лк. 19, 41).
Поэтому, хотя Неделя Ваий, или Вербное воскресенье, есть господский двунадесятый праздник, но вечером этого дня совершается не великая, а вседневная вечерня, в конце которой впервые звучит, предвозвещая начало воспоминаний страданий Спасителя, богослужебный отпуст первых трех дней Страстной седмицы: «Грядый Господь на вольную страсть нашего ради спасения…».
В первые три дня Страстной седмицы Церковь подготовляет верующих к достойному созерцанию Крестных страданий Спасителя. В песнопениях Триоди на эти дни Церковь побуждает верующих идти за Господом, сораспяться с Ним и с Ним сподобиться войти в Царство Небесное. В богослужении этих дней удерживается еще общий покаянный характер.
В Великий понедельник вспоминается ветхозаветный патриарх — целомудренный Иосиф Прекрасный, из зависти проданный братьями в Египет и таким образом прообразовавший безгрешные страдания Спасителя. Христос, как и Иосиф, становится предметом зависти Своих братьев по крови и вере — единоплеменников-иудеев, Он так же продается, как продали братья Иосифа. Однако в конце Иосиф царствует в Египте и питает своих братьев земным хлебом, а Христос после Своего Воскресения воцаряется над всем миром и питает нас Небесным хлебом — Своими Плотью и Кровью.
Кроме того, в этот день вспоминается иссушение Господом покрытой богатой листвой, но бесплодной смоковницы, и Христос рассказывает иудеям поучительную притчу о неправедных виноградарях. Евангелие о смоковнице с притчей о виноградарях читается на утрене Великого понедельника.
Здесь надо отметить немаловажную особенность современной практики богослужения. Для удобства приходящих в храм людей, чтобы у как можно большего числа христиан была возможность посетить столь важные богослужения, утреня следующего дня во все дни Страстной седмицы обычно служится накануне вечером, а вечерня следующего дня — утром текущего. Например, утреня Великого понедельника, о которой сейчас идет речь, служится в воскресенье вечером, а вечерня вторника, в соединении с Литургией Преждеосвященных Даров — в понедельник утром.
Смоковница в евангельском чтении утрени Великого понедельника изображает иудеев, у которых Христос не нашел истинного плода, а только лицемерную сень закона, которую Он обличил и проклял. Но эта смоковница изображает также и всякую душу, не приносящую плода покаяния. А в притче о злых виноградарях видится ожесточение иудеев, избивавших пророков, а с пришествием на землю Сына Божия распявших и Его Самого. Нельзя в этой притче не увидеть и страшного осуждения христиан, нарушающих заповеди и тем самым как бы продолжающих распинать Христа.
Каким образом избежать этого осуждения, Церковь предлагает нам познать из исполняемого после мирной ектении на утренях Великих понедельника, вторника и среды тропаря «Се Жених грядет…». В этом песнопении, которое, согласно Типикону, должно звучать «велегласно и со сладкопением», отсылкой к евангельской притче о десяти девах указывается, что наша встреча (то есть конец нашего земного бытия) со Христом (Женихом нашей души) может произойти в любой момент: «… и блажен раб, Егоже обрящет бдяща», «недостоин же паки, Егоже обрящет унывающе». Словами этого тропаря мы обращаемся к своей душе: «блюди убо душе моя, не сном отяготися, да не смерти предана будеши»,— и чтобы этого не произошло: «воспряни зовущи: Свят, Свят, Свят еси Боже, Богородицею помилуй нас».
А по завершении канона утрени, также во все первые три дня Страстной седмицы, звучит так называемый ексапостиларий , или, по-русски, светилен: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный…». В нем продолжает раскрываться глубокий богослужебный образ взаимосвязи Христа Спасителя и человеческой души, как взаимоотношений Жениха и невесты. Брак души со Христом — это таинственное единение Бога и человека в вечности, в Царстве Небесном. И этот небесный брачный «чертог» христианин уже видит, но сокрушается о том: «одежды не имам», то есть плодов духовной жизни (см.: Гал. 5, 22), «да вниду в онь» (чтобы войти в него); и далее уже прямое прошение к Богу о даровании необходимой для спасения душевной чистоты: «просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя».
Также по Уставу в первые три дня Страстной седмицы на 3, 6 и 9 часах должно прочитываться все Четвероевангелие. Однако на практике часто читается полностью только Евангелие от Иоанна, которое специально для этого разбивается на девять частей.
В Великий вторник вспоминаются обличение Господом книжников и фарисеев, Его беседы и притчи, сказанные Им в этот день в храме Иерусалимском: о дани кесарю, о воскресении мертвых, Страшном суде, о десяти девах и о талантах.
На утрени этого дня читается отрывок из евангелиста Матфея (22 глава с 15 стиха и 23 глава), в котором неоднократно (до семи раз) Господь, обличая книжников и фарисеев, повторяет такие слова: «Горе вам книжники и фарисеи, лицемеры», и после этих слов каждый раз Он указывает на то, чего не должны делать христианине, дабы не уподобиться по своим делам, вызвавшим такой гнев Господа, фарисеям и не услышать от Него страшные слова проклятия: «Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?» (Мф. 23, 33).
В целом же содержание службы Великого вторника заимствовано из евангельских притч о десяти девах, о талантах и из повествования о втором пришествии Христовом. В этот же день вечером последний раз совершается великопостное Великое повечерие.
Среда Страстной седмицы — это день предания на страдания и смерть Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Богослужебно в среду вспоминается жена-«грешница», омывшая слезами и помазавшая драгоценным миром ноги Спасителя, а также решение Иуды предать Христа иудейским старейшинам за 30 сребреников.
Совершилось и то, и другое, когда Господь пребывал в Вифании, селении недалеко от Иерусалима, в доме Симона прокаженного. Сначала некая жена-«грешница» возлила драгоценное миро на главу Спасителя и тем уготовала Его на погребение. А после этого, как бы в противоположность ее бескорыстному поступку, родилось в душе Иуды на почве страсти сребролюбия преступное намерение предать беззаконному совету первосвященников Своего Учителя и Господа.
В Великую среду утром по завершении литургии Преждеосвященных Даров в последний раз произносится великопостная молитва преподобного Ефрема Сирина с тремя великими поклонами. С этого момента земные поклоны на службах отменяются, кроме поклонов перед плащаницей Спасителя в центре храма.
«Сие есть Тело Мое…»
В четверг Страстной седмицы вспоминается Тайная вечеря, на которой Господь установил таинство Святого Причащения (Евхаристии), умовение Господом ног ученикам Своим в знак глубочайшего смирения и любви к ним и молитва Спасителя в саду Гефсиманском.
Также в богослужении этого дня продолжается тема предательства Иуды. То, что он задумал в среду, когда Христос пребывал в доме Симона, теперь решил исполнить во время Тайной Вечери (ужина) Господа со Своими учениками. Лучше всего события этого дня передает умилительный тропарь Великого Четвертка, который также исполняется и на утрене Великой Пятницы: Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся (просвещались), тогда Иуда злочестивый, сребролюбием недуговав, омрачашеся (обезумел) и беззаконным судиям Тебе, Праведнаго Судию, предает. Виждь, имений рачителю (собиратель), сих ради удавление употребивша: бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия (беги от ненасытной души, видя, на что она дерзнула по отношению к Учителю). Иже о всех Благий, Господи, слава Тебе.
Евангелие на утрене, подобранное из повествований евангелистов Матфея, Луки и Иоанна, повествует обо всех значимых для нас обстоятельствах этого дня. Это события, предшествовавшие, сопровождавшие и последовавшие за Тайной вечерею. Литургия Василия Великого, которая служится в этот день, также вся посвящается воспоминанию установления главного Таинства Церкви — Святого Причащения. Поэтому литургическое евангельское чтение Великого Четверга составлено из описаний Тайной Вечери всеми четырьмя евангелистами. А вместо обычной «Херувимской» во время Великого входа за литургией распевается молитва, которую мы читаем каждый раз перед причастием: Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя прими: не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Эта же молитва поется в Великий четверг во время причащения духовенства в алтаре и при причащении народа в храме.
«Тьма бысть по всей земли…»
День Великого Пятка посвящен воспоминанию осуждения на смерть, Крестных страданий и смерти Спасителя.
Начинаются богослужения Великого пятка в четверг вечером, когда совершается последование святых и спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа. На середину храма, перед установленным там Распятием, выходят все священнослужители, и начинается самое продолжительное по времени богослужение поста — чтение Страстных Евангелий. Это последование как бы вплетено в состав утрени. После первых пяти евангельских чтений поются особые антифоны, общий характер которых можно было бы передать словами одного из антифонов о том, что «среди же совещавающих» об убиении Спасителя иудеев «Сам стоял еси невидимо Совещаваемый». То есть Сам Христос невидимо пребывал среди первосвяшенников, совещавшихся о предании Его на смерть.
Утром Великого Пятка совершаются часы, которые принято называть Царскими, или Великими. Причем они проходят по тому же чину, как и в навечерие Рождества Христова и Богоявления. Литургии в этот день не положено совершать в знак скорби христиан о величайшем злодеянии — распятии Богочеловека.
Обычно около двух часов пополудни отправляется вечерня Великого пятка, за которой, как на литургии, читается и Апостол, и Евангелие. Довольно продолжительное евангельское чтение посвящается подробному, составленному из трех евангелистов, повествованию об осуждении Спасителя на смерть, Его Крестном пути на Голгофу, самом распятии Господа и о том, что случилось сразу после него. Причем евангелисты передают нам даже реакцию неживой природы на Крестную смерть Спасителя: тьма была по всей земле… завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись (Мф. 27, 45, 51, 52).
По окончании вечерни совершается Чин выноса Плащаницы Христовой с изображением положения Его во гроб, после чего бывает чтение настоятелем трогательного канона «о распятии Господни и на плач Пресвятыя Богородицы». После чтения этого канона совершается поклонение и целование святой Плащаницы, во время которого обычно поют умилительную стихиру о положении Господа во гроб: «Придите, ублажим Иосифа приснопамятного…».
Великий покой
В Великую субботу Церковь воспоминает погребение Иисуса Христа, пребывание Его тела во гробе, сошествие душою во ад для возвещения там победы над смертью и избавления душ, с верою ожидавших Его пришествия, и введение благоразумного разбойника в рай.
Утреня Великой субботы совершается обычно в пятницу вечером и содержит в своем составе чтение так называемых Непорочных — стихов из 17 кафизмы (названных так по первым словам 118 псалма: Блаженни непорочнии… ), перемежающихся с особыми похвалами Спасителю. Это служба погребения Господа, которая завершается Крестным ходом с Плащаницей вокруг храма при пении погребального Трисвятого.
В Великую субботу, как и в четверг, служится литургия Василия Великого в соединении с вечерней. Но это совершенно особое богослужение в непохожий ни на один другой день церковного года. Христос уже покинул Свой гроб и сошел в ад, чтобы разрушить его власть над людьми и освободить из него души ветхозаветных праведников. Но Церковь, подражая неведению апостолов о Воскресении Христа, пока откладывает до Пасхи эту переливающуюся через край радость и со страхом взирает на долгожданное разрушение ада. Великая суббота — это день особой безмолвной сосредоточенности на деле спасения человеческого рода, совершенном Богочеловеком Иисусом Христом.
Лучше всего настроение Великой субботы отображено в исполняемой на литургии вместо «Херувимской» благоговейной песни: Да молчит всяка плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничто же земное в себе да помышляет…
На вечерне, перед началом этой литургии, читаются 15 паремий, в которых собраны главные пророчества и прообразы, относящиеся к Иисусу Христу как искупившему нас от греха и смерти Своей Крестной смертью и Своим Воскресением. Вместо Трисвятого поется «Елицы во Христа крестистеся» и читается Апостол о таинственной силе Крещения. Эти пение и чтение служат воспоминанием обычая древней Церкви крестить в Великую субботу оглашенных. После Апостола, вместо обычного «Аллилуиа» поются семь стихов, избранных из псалмов, содержащих пророчества о Воскресении Господа: «Воскресни, Боже, суди земли». Во время пения этих стихов священнослужители переоблачаются в белые одежды сами и переоблачают престол и жертвенник в алтаре. В белом одеянии, стоя перед плащаницей в центре храма, диакон читает последнюю, 28 главу Евангелия от Матфея, повествующую о событии Воскресения Спасителя, и это уже прямое указание на грядущую в предлежащую спасительную ночь радость Пасхи.
Понравилась статья? Поделитесь ссылкой с друзьями!
Какой самый главный вопрос в жизни человека? Это вопрос об одиночестве , причем не столько житейском, сколько бытийном: зачем я пришел в этот мир и кому это нужно? Наверное, с каждым хотя бы раз в жизни такое случалось, когда этот главный вопрос приходил на ум. И с этого дня уже не было покоя. В первый раз это чаще всего происходит в подростковом возрасте. Ребенка начинают называть трудным, а возраст переходным. Но переходным к чему, ведь дальше совсем не легче? Разве что другим это становится менее заметно, потому что взрослеющий человек начинает прятать от посторонних свой внутренний мир. И вопрос, в подростковом возрасте неосознанный, теперь становится очень даже конкретным и от этого невыносимо мучительным.
В отрочестве произошел со мной один случай, ставший некой попыткой дать мне ответ на главный вопрос. В один прекрасный, но мучительно долгий зимний вечер в квартире отключили электричество. Делать было нечего, и пришлось найти единственное освещенное место — подоконник, а за окном — уличный фонарь и пушистый падающий снег. Пробыв в абсолютном одиночестве продолжительное время, я почувствовал, как внутри что-то оборвалось от ясного и предельно реального присутствия рядом Разумного Существа. Не было желания спрятаться, накрыться одеялом или в ужасе бежать за свечкой. Наоборот, разлучение с этим Существом представлялось как большая потеря. Тогда и пришло впервые чувство того самого одиночества и тоски. А в качестве памятного подарка об этой встрече в душу было вложено ощущение, которое наиболее точно можно передать словом «сладость». Родители, вернувшись домой, не могли понять, почему ребенок так отстраненно задумчив и необщителен, и, скорее всего, решили, что начался переходный возраст.
Неизбывно наше одиночество на Земле. Ничто не может утолить боли одинокого человека. Но в то же самое время, когда она достигает своего пика, человеку что-то открывается и даже приходит некоторое утешение.
Помню, как-то раз, тоже в отрочестве, я проходил мимо дома престарелых. На маленьком балкончике в креслах и инвалидных колясках сидели несчастные старики. Они совсем не общались друг с другом, но и совершенно одинокими не выглядели: каждый был наедине с какой-то своей думой. И, по-видимому, эти думы были так непохожи на мое собственное мировосприятие, что я на одно мгновение испытал острое желание быть с этими брошенными стариками, может быть, даже быть ими. В народе говорят «старый, что малый», намекая на то, что оба эти возраста отличаются глупостью. Наверное, так оно и есть, но для ответа на главный вопрос «нужен я кому-нибудь?» старость да малость — самое подходящее время.
Итак, почему же меня никто не любит? Вернее, почему не любит без предварительных условий и доказательств? Об этом человек спрашивает себя вот уже тысячи лет. По сути, попыткой ответа на этот вопрос является вся человеческая культура. Литература, музыка, искусство во всех проявлениях — это поиск доказательств любви и взаимные упреки. Но есть область человеческой культуры, где наконец-то этот ответ звучит и где нет упреков и жажды доказательств, а только признание на разные лады очевидного факта: человек без Бога бесконечно одинок и бессмысленен . Это — церковное искусство и, прежде всего, слово. Молитва — наша часть диалога с Богом . Если мы Богу ничего не скажем, то Он нам ничего не ответит , будет стоять рядом и ждать нашего вопроса. Вне религиозной жизни, без молитвы и общения с Богом ответа на главный вопрос не существует. Все другие способы избежать одиночества заканчиваются, как показала русская литература, печально: либо убийством старухи-процентщицы, то есть желанием занять место Бога, либо под колесами поезда, то есть нежеланием быть с Богом.
Итак, самый главный ответ на самый главный вопрос существует! Мы не одни , есть Бог, с которым можно говорить, но кто Он, каков Его облик и как с Ним строить диалог, ведь общение требует прямого взгляда в другое лицо? Это лицо не вымышлено, не эфемерно, и оно явилось нам вместе с запахом прелого сена или терпкой хвои в морозную ночь, окруженное облаком пара от дыхания домашнего скота.
Прошло много лет после моей детской встречи в темноте с таинственным Существом, тоска по этому сладостному общению поубавилась, но никуда не исчезла, а вот чувство одиночества возрастало в геометрической прогрессии. И однажды, бродя по Москве в ясную и хрустящую рождественскую ночь, я зашел в небольшой древний храм бывшего Спасо-Андронникова монастыря. Рождественская служба уже шла, в полумраке долго что-то читали, но неожиданно зажегся свет, открылись Царские врата, и я услышал:
Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит: ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Oтроча младо, Превечный Бог (кондак Рождества).
И вот, поймав на себе в тот момент прямой взгляд с иконы Спаса Нерукотворного, я узнал моего таинственного посетителя в далеком детстве.
Стало вдруг ясно, для чего нужен Бог человеку, для чего Он пришел к нам. Чтобы дать каждому такое участие в его жизни и полноту общения, которого никогда не получить ни от одного человека. Для избавления от одиночества нужен Богочеловек — Иисус Христос , Пресущественный, то есть всегда существующий и нас ради родившийся по Своей безмерной любви, ведь пришел Он в мир для Крестной жертвы. И Он точно никогда не умрет, как умрут мои родители и все, кто меня любит по-человечеству, а значит, будет любить меня, и их, и всех - вечно.
«Саратовская областная газета» № 211 (3555)
- Отец Дорофей, искушение, насколько я понимаю, – это некое испытание, что-то вроде трудного экзамена. Верно?
Словом «искушение» обозначаются два понятия. Во-первых, в обычном житейском смысле это тяжелые и неприятные жизненные ситуации, случающиеся с человеком по Промыслу Божию. Сюда относятся болезни, материальная нужда, обиды и несправедливости от людей. Их еще называют «скорби». Во-вторых, в самом главном, духовном, смысле искушением называется состояние души, когда близка опасность впасть в грех, нарушив Божественные заповеди. В христианстве слово «искушение» не носит негативного оттенка. Хотя в духовной жизни грех - самый главный наш враг (есть даже такая присказка, что христианин ничего не должен бояться, кроме Бога и греха), но без искушений был бы невозможен духовный рост человека, то есть искушение - это испытание, пройдя которое христианин становится более опытным, сильным, закаленным.
Вы сказали, что искушения попускаются Богом. А у верующих бытует мнение, что их устраивают совсем другие силы…
Господь посылает нам все: и радости, и горести. Но не в том смысле, что Он играет с нами, экспериментирует, а в том, что Господь попускает злу действовать относительно свободно, чтобы проявилась свободная же воля человека к добру. Зло - это то, от чего человек должен оттолкнуться, чтобы прилепиться к добру. Мы говорим, что христианин должен бегать от греха. В этом смысле искушения - это инструмент в руках Бога, посредством которого Господь делает души более совершенными и пригодными для спасения.
- Избежать искушений невозможно?
Они неизбежны для каждого человека, пока он жив, причем их сила возрастает по мере духовного роста человека. Чем выше поднимается человек по пути духовной жизни, тем более сильным подвергается искушениям. Наивысшим искушением в истории было, когда Сам Господь в пустыне был искушаем от диавола (Мф. 4, 7–11).
Первое искушение произошло с Адамом и Евой, когда Бог дал им заповедь не есть плод от древа добра и зла. Создатель установил правила, потому что без них духовный рост невозможен. Запрет - это начальная точка, из которой начинает расти прекрасный кристалл нравственной личности. Человек создан со свободной волей, но, если не научится ее сдерживать, превратится в животное. Если провести аналогию с компьютерными играми, перенося искушения, мы проходим пошаговую стратегию, от легкого уровня к более сложному, преодолевая препятствия, иногда неся потери, порой проигрывая в схватке, но обретая опыт, который позволит выиграть в следующей битве. Другого пути нет, если мы хотим быть нравственными людьми.
Конечно, можно вообще не думать о нравственности, духовном росте. Тогда не будет искушений, все будет дозволено, и «личность раскроется во всей своей полноте», как сегодня модно говорить. Но когда это произойдет, окружающие поймут, что имеют дело со зверем.
Испытание на верность
Как человеку, который не связан с Церковью, не знаком с тонкостями христианской жизни, понять, что является искушением, а что таковым не является?
Не будем делить людей на церковных и нецерковных. Искушение - не сугубо христианский термин для какой-то касты посвященных. Раз уж мы договорились, что борьба с искушением - источник нравственного роста человека, неважно, к какой религии он принадлежит и религиозен ли в принципе. Если человек оказывается в ситуации нравственного выбора в пользу добра или зла - это искушение. И человек будет проходить через данное испытание в любом случае, осознавая его духовный смысл или не осознавая. В совести Творцом изначально заложены критерии добра и зла. Когда человек сталкивается с искушением и не знает, что это такое, он посылает информационный запрос к своей совести, и она ему говорит, как поступить. В этом смысле любое событие, даже самое незначительное, если оно сопряжено с нравственным выбором, является искушением.
В искушениях человек испытывается: как поведет себя, что скажет, останется ли верен евангельскому образу жизни или ожесточится, перевесит ли в нем любовь к ближним или верх возьмет самолюбие. Каждый из нас в искушениях имеет возможность убедиться, чего он стоит на самом деле.
- А на практике это в чем может выражаться? Давайте приведем примеры.
Самое распространенное мысленное искушение - беспокойство за свое существование и за обеспечение себя и своих ближних всем необходимым для жизни, сожаления о каких-либо упущенных возможностях или ошибках при достижении материальных благ, зависти к чужому преуспеянию, недовольство своим материальным положением. Пораженная этим искушением душа часто впадает в бестолковую суету.
Другой вид мысленных искушений - боязнь воображаемых опасностей и предвидение возможности различных несчастий. Душа полна беспокойства и тревоги. Кажется, что все опасения сбываются, человек уже переживает в мыслях несчастья и мучается понапрасну.
Сожаления тоже могут быть искушением. «Как жаль, что так получилось», - думаем мы, расстраивая себя бесплодными сожалениями, и грешим против надежды на Промысел Божий о нас.
Самоукорение имеет смысл только тогда, когда мы укоряем себя в грехе. В житейских же делах оно вредно, так как рождает уныние и поэтому на руку нашему врагу. Даже если мы ошиблись, это случилось не без Промысла Божия. Чаще всего жизненные неудачи обличают нас в том, что мы в делах надеемся на себя, а не на помощь Божию.
Часто искушения нападают, когда человек совершает какое-то доброе дело. Враг в этих случаях более, чем обычно, злобится на нас и старается свести на нет результаты нашего усилия, испортив его каким-нибудь проступком. Например, оказав милость ближнему, мы можем пожалеть об отданных деньгах. Или, тщеславясь, расскажем кому-то о совершенном благодеянии. В другом случае испортим хорошее дело одновременным осуждением ближнего.
Одним из наиболее тяжелых искушений является искушение против любви - вражда или неприязнь к близким людям. На сердце искушаемого словно камень лежит, в голове непрестанно крутятся мысли о неприятном человеке, вспоминаются ссоры, укоры, обидные слова, несправедливые обвинения. Человек накручивает себя все больше и больше, душа полна горечи, раздражения, досады, обиды, и это признак, что лукавый властно господствует над нею, то есть во всех случаях, когда на сердце нет любви, радости, мира, значит, человек либо совершил грех, либо находится в искушении против любви.
Избегая самонадеянности
- В молитве «Отче наш» есть прошение: «И не введи нас во искушение». Почему Сам Господь учил просить не вводить нас в искушения, если без них все равно не обойтись? О чем конкретно мы просим в этой молитве?
Нужно понимать, что искушение –– это экзамен, который мы можем и не сдать. По сути, мы просим Творца минимизировать количество бед, которое на нас находит, потому что не уверены, что справимся с ними. С одной стороны, христиане - воины на духовном поле, но с другой - мы в своих силах не уверены, поэтому просим Бога, чтобы война зла против нас была менее интенсивна. Христианин не должен думать о себе, что он в духовной борьбе этакий крутой спецназовец, ему ничего не страшно, он может вступить в любую схватку со злом. Победить зло сам человек не в состоянии, он может лишь присоединиться к Христовой победе.
То есть для христианина вера в свои силы, даже когда речь идет о противостоянии греху, - это самонадеянность?
– Для любого человека самонадеянность - самое опасное заблуждение. Нужно различать рассудительность, способность трезво оценивать свои силы, взвешивать свои слова и поступки и самонадеянность, то есть нежелание просить помощи у Бога. Когда человек живет без Бога, надеясь только на себя, искушения наваливаются на него одно за другим и побеждают его. Даже если по мирским представлениям человек кажется победителем, достиг всего, чего только можно, наступит час, и за ним придет смерть, которой он уже ничего не сможет противопоставить.
- Когда человек приходит в Церковь, Господь словно авансом осыпает его духовными радостями. Но пора церковного детства проходит быстро, и начинаются искушения. Почему так?
Это говорит о том, что человек окреп и готов приступить к духовному учению. Нужно поблагодарить Господа за «оказанное доверие» и мужественно принимать все, что нам посылается. Не нужно относиться к искушениям, как к шишкам, которые валятся с утра до ночи на нашу голову. Это признак особого попечения Господа о нас. А если искушения приходятся на большие церковные праздники, можно сказать, что нам оказывается честь. Значит, угодили мы Господу и одновременно сильно разозлили врага. Но нужно помнить: если бы Господь не знал, что это искушение пойдет нам на пользу, Он бы его не попустил.
